записки на салфетках Опции

[stuffin muffin]

Моя машинка времени


Порывы ветра хлещут струями промозглого октябрьского дождя по окну. Ты сидишь в тепле, горячая кружка чая греет руки. Завернувшись в плед, ты читаешь сопливый роман в мягкой обложке. Абажур обнимает тебя мягким светом. Телефон стоит на вибро и зарыт глубоко в подушку. Тебе хорошо. Ты в домике. И я за тебя рад.
Чего не скажу о себе.
Трудовые будни и корпоративные тараканьи бега озаряются лишь встречами с тобой. Но не сегодня. Сегодня - день размышлений, немного, грусти и хочется глинтвейна. Погода располагает к спиртному. По дороге домой, забегаю в местный бар, тут подают замечательный, обжигающий грог. Грог я люблю за погоду и за название, которое как бы подчёркивает "принимать внутрь". Грог располагает к пледу и беседе. Оглядываюсь по сторонам, скольжу взглядом по постным физиономиям здешних обитателей. Со стороны, наверное, таким кажусь и я. Только внимательный посетитель,и,конечно же, официантка заметит, что я не совсем вписываюсь в тёмный антураж рабочего,буднего вечера в старом, неприметном, и от этого ещё более уютном, баре на окраине столицы.
Я пишу тебе письмо на салфетке. Это уже вторая. Первая давно исписана.Зачем я пишу - никто не знает. я хозяин своей жизни, я король сегодняшнего вечера и я так хочу. Я тут же переключаю внимание с задумчивого изучения окружающей обстановки на тебя. Ты - там, я - тут. с салфеткой. почему-то пишу тебе, хотя ещё никогда подобного не делал. Вокруг разливается обволакивающий,глуховато-гортанный голос Луи Армстронга, а сердце отстукивает весеннего Вивальди. я вспоминаю тебя. ты - моя маленькая машинка времени. что бы ни происходило вокруг меня, я могу мысленно вернуться к твоему образу, нашей последней встрече и...улыбнуться. Таким образом, ты, через прошлое меняешь моё настоящее - ты настоящая машинка времени.моя.хочется писать романтическую белиберду. хочется расплатиться и поехать к тебе. хочется тебя поехать к себе. с тобой я эгоист и явно этим горжусь. Хочется назвать наши встречи коротко но ёмко - невыносимая лёгкость бытия. Лёгкость - потому что ты простая, без напускной современной глянцевой мишуры, призванной скрывать людей от людей. Ты храбрая и загадочная,как глаза лохнесского чудища. А эта лёгкость невыносима потому что весь мир ужался до твоего образа, а в твоём взгляде виден такой же мир, но более...добрый...более красивый...более честный...более романтичный. Именно так я трактую этот взгляд из-под чуть прищуренных ресниц.немного хитрый.обязательно внимательный и...добрый.
Что ж, очередная салфетка подошла к концу,новых нет, а ты там уже,наверное, дочитала главу и легла спать - ты устала.
А я начал писать новую главу...

Сообщение отредактировал Тухлый Чучо - 25.10.2010, 8:16

[Сама Независимос...]

Мило. Очень мило.

[Morfi]

Классно!)

[Stap]

Осенью романтизм вырывается наружу. Сегодня Отин и Леня порадывали

[ака Лис]

халасо!

[Skinny]

...невыносимая лёгкость бытия. Лёгкость - потому что ты простая, без напускной современной глянцевой мишуры, призванной скрывать людей от людей. Ты храбрая и загадочная,как глаза лохнесского чудища. А эта лёгкость невыносима потому что весь мир ужался до твоего образа, а в твоём взгляде виден такой же мир, но более...добрый...более красивый...более честный...более романтичный. Именно так я трактую этот взгляд из-под чуть прищуренных ресниц.немного хитрый.обязательно внимательный и...добрый.

можно в цитаты стырю? автора укажу =)

[stuffin muffin]

всё можно)
Македонский видел, как я его писал

[stuffin muffin]

чёзанах!

Сообщение отредактировал Тухлый Чучо - 3.11.2010, 12:51

[stuffin muffin]

И снова здравствуйте



Вечерняя, играющая неоном и октябрьскими осадками Москва захватывает. Она проникает в тебя пронзительным ветром, каплями дождя и городским смогом, наэлектризовывая и заражая сплином, блюзом и мечтаниями. Под ногами шероховатая мокрая плитка Крымского моста бликует в свете проезжающих по Садовому машин. Фиолетово-жёлто-серый Крымский мост, нависающий над серой хмарью Москва-реки, встречает меня ехидным молчанием и хитро щурит фонари мне в спину. Я иду вперёд, стараюсь не оглядываться – вдруг Боня тоже за мной идёт? Вот она, середина моста, глубокий излом конструкторского гения. И я на нём. Вишу взглядом вниз, смотрю, как бурлит где-то впереди сине-зелёно-неоновая река.Москва увязла в пробках. Полностью. Точнее не в пробках, а в пробке, ибо множественное число тут неуместно. Москва увязла в пробке.Как старинный часовой механизм,шестерни которого двигались годами по известному кругу и, вдруг встали,упёршись зубьями друг в друга.
Я разворачиваюсь и продолжаю неспешно идти по мосту. Назад не смотрю – надежда, это всегда приятно – смотрю вперёд. Слева тёмной чащей проплывает парк Горького, воспетый в бессмертной песне группы Scorpions– Wind of change, и я улыбаюсь удачному совпадению. Я сейчас тоже ветер перемен. и я тоже иду down to Gorky Park. Мир вокруг бурлит звуками и яркими красками, закипая. Оглядываюсь – Боня сегодня изумительна - девушка как с обложки старых фильмов, честная и безумно красивая. От тебя я зажмуриваюсь. Потом вдыхаю, и снова смотрю на тебя. Смешинки в глазах…хитрый взгляд…вроде похоже…Вот мой глоток горячего глинтвейна в такую сырую и ветренную октябрьскую погоду. Мы стоим на бликующем асфальте и Боня вцепилась мне в руку. Ей немного холодно, но это мелочи – главное мы рядом. Одинокие, смелые парочки проходят мимо, а мы стоими разглядываем громаду моста. Что может быть прекраснее, когда так стоишь и просто смотришь. Слова сейчас лишние. хочется помолчать. В моей жизни так мало людей, с которыми можно помолчать.

[Директор Пляжа]

… уставшая от осени Москва засыпала декабрьским вечером, укрывшись белоснежным одеялом. Она укрывалась от людей, от вывесок и растяжек, пряталась от самой себя, чтобы с новыми силами, на следующее утро, вновь всецело отдать себя трамваям, машинам, каблукам и подошвам людей… Обычно пепельно-черная, соленая, этим вечером она была похожа на нежную принцессу в белых одеждах.
Крупные белые мухи снега, замертво падали с небес и покрывали тонкий лед Кадашевской набережной. Хотелось, что бы было тихо, но отдаленный гул машин, шум городских труб и сирен, смешивались в одну большую какофонию звуков. Должно быть, потому Москва никогда не спит, ведь от этой какофонии она просто никогда не сможет уснуть, а лишь впасть в небольшую дрему, укрывшись снежным покрывалом.

Да-да, дамы и господа. Сегодня мы поругались. Вернее поссорились. Вернее поспорили. Хотя, какая разница? На ней лакированные сапожки без каблуков, красный шарф, обтягивающая шапка из-под которой, забавно завиваясь, выглядывают её темные волосы.
Казалось бы, так все просто, но она настолько милая и «уютная» сегодня, что простой взгляд в её немного озорные, карие глаза, заставляет все сжиматься внутри, приятно поеживаясь.
И вот она идет впереди, почему то по направлению к пустынному скверу, освещаемому кремовым светом фонарей. Она идет в паре десятков шагов и я невольно стараюсь попадать в такт её шагов. Под ногами хрустит молодой пушистый снег. Я не знаю, почему я иду за ней и не размышляю над тем, кто из нас сейчас прав, а кто виноват. Может иду просто потому, что не хочу отпускать. Может потому, что нам еще пару часов назад было так хорошо вместе, когда мы держась за руки, чтобы не упасть, катались с обледенелых горочек, или пытались слепить снеговика, который постоянно разрушался.
До меня доносится слабый запах её духов, который московский воздух еще не успел полностью украсть. И даже такой слабый, он почти полностью оттеняет традиционные запахи Москвы.

Не останавливаясь, она протягивает руку в сторону ограды и собирает с тонкой полоски благородного чугуна снег. Замедлив шаг и внезапно повернувшись она неуклюже бросает в меня снежок, который тут же рассыпается в воздухе. Мы начинаем играть в снежки… получается плохо, потому что они рассыпаются, не долетая. Расстояние между нами сокращается… пока мы не оказываемся рядом.

«Ты дурак, знаешь?» - сказала Боня. «Угу!» - ответил я. «Ладно…» - улыбнулась Боня – Я замерзла, пойдем куда-нибудь!»

… уставшая от осени Москва засыпала этим декабрьским вечером.

[Stap]

Ребята нагло рвут шаблон пацанов с пивом и с семками на скамейке, с наглыми рожами и диким ржачем над прохожими.
Весьма странно...